В противовес ухудшающимся официальным отношениям Москвы и Брюсселя образ России в представлении евроскептиков в последние годы становится все более привлекательным, об этом в интервью корреспонденту «Телескопа» Эдуарду Шаповалову рассказал кандидат политических наук Станислав Бышок.
– У вас недавно вышла книга «Альтернатива для Европы». Вы не могли бы кратко рассказать нашим читателям, чему она посвящена и в чем ее актуальность? И кому бы она была интересна к прочтению?
– В 1929 году Василий Шульгин выпустил брошюру «Что нам в них не нравится», посвящённую еврейскому вопросу в связи с большевистской революцией. Моя новая книга могла бы называться «Что им в нас нравится» — она посвящена уже русскому вопросу в контексте новейшей истории отношений России и Западной Европы. Подзаголовок моей книги — «Образы России у правых евроскептиков». Последних чаще называют правыми популистами, это в некотором смысле схожие понятия, но здесь важен географический фактор. Правые популисты есть и в странах Америки, я же пишу именно о европейских политических акторах, поэтому употребляю термин «евроскептики».
В «Альтернативе для Европы» рассматриваются 16 партий из 13 стран-членов Европейского союза. Здесь присутствуют и известные широкой публике имена вроде «Альтернативы для Германии», Австрийской партии свободы, французского «Национального объединения» или итальянской «Лиги», так и менее узнаваемые, но весьма любопытные, например Датская народная партия, «Фламандский интерес» или Партия финнов.
Научный интерес к евроскептикам возник у меня после выборов в Европарламент VIII созыва в 2014 году. Тогда в этот общеевропейский политический орган прошло значительное число партий соответствующей направленности, что вызвало ощутимую реакцию в академическом сообществе, а также в политической и медийной сфере. В то время стали говорить о «ползучей легализации» евроскептицизма, а также ассоциирующихся с ними идеологий националистического и популистского спектра — тех, что длительное время считались в Европе табуированными. Одновременно с этим в СМИ, а затем и в академических изданиях стали появляться публикации о тех или иных возможных связях — идеологических, политических и финансовых — евроскептиков с Москвой. Причём упор делался именно на финансовую сторону дела. Мне же было интересно рассмотреть идеологический аспект этой истории: что, в каком контексте и в какой связи данные партии говорят о России? почему так происходит? каков образ России в их дискурсе? как изменяется этот образ? и, в конце концов, что им в нас нравится, а что не нравится? Кому интересны эти темы, тому будет интересна и книга «Альтернатива для Европы».
Кроме того, всегда интересно посмотреть на себя со стороны. Конечно, со стороны вовсе не обязательно видна истинная сущность России, но ведь и нам, кто живёт внутри и, так сказать, встроен в процесс, понять наши сильные и слабые стороны самостоятельно далеко не всегда просто. Помимо прочего, важно понять, какое место занимает Россия в контексте общеевропейского право-популистского тренда.
Книга базируется на моей кандидатской диссертации, защищённой в прошлом году на факультете политологии МГУ, поэтому работа будет интересна как представителям научной сферы, так и более широкому кругу читателей, которые хотели бы больше узнать об этих темах.
– Обнаружили ли вы какие-то интересные факты или закономерности во время проведения исследования для книги? Может, вас что-то удивило?
– Удивило, что о русских и России евроскептики говорят гораздо больше и чаще, чем казалось изначально, когда я только начинал исследовать эту тему. Наиболее активно Москва стала присутствовать в право-популистском дискурсе в контексте украинского кризиса и, одновременно, резкого ухудшения отношений России с коллективным Западом на рубеже 2013-2014 годов.
В моей предыдущей книге «Новая Европа Владимира Путина: Уроки Запада для России», вышедшей в 2017 году, упор делался на истории и идеологии этих партий применительно к реалиям Европейского союза. В «Альтернативе для Европы» в фокусе внимания оказывается именно «русское» направление в дискурсах правых популистов.
Весь объём как-то связанных с Россией высказываний, заявлений, фрагментов интервью или политических документов, выпущенных партиями с далёких 1970-х годов по настоящее время, я разбил на три смысловых блока. Первый блок — экономический, он ясно проявляется у каждой из рассматриваемых партий. Второй блок связан с различными аспектами безопасности, ассоциируемыми, в т.ч. в негативном ключе, с РФ: физической/антитеррористической безопасностью Европы в целом или отдельных государств ЕС, энергетической безопасностью, так или иначе зависимой от России, и экологической безопасностью. В третьем блоке, политико-идеологическом (или цивилизационном, как его тоже можно называть), Россия выступает как объект для сравнения и положительной либо отрицательной идентификации. РФ — либо страна, олицетворяющая чуждые Европе и/или конкретному европейскому государству цивилизационно-политические установки, либо, напротив, объект положительной идентификации, близкий к тому образу идеальной Европы и/или отдельного государства ЕС, который присутствует в дискурсе соответствующей право-популистской партии.
В программных установках некоторых партий Россия — гарантия обеспечения энергетической безопасности Европы, одна из ключевых стран в борьбе с исламским терроризмом и принципиальный союзник Запада в решении миграционного кризиса. Такую позицию сегодня занимают, в частности, Австрийская партия свободы, болгарская «Атака», Британская национальная партия, венгерский «Йоббик», итальянская «Лига» и французское «Национальное объединение». Для других партий Москва, напротив, мыслится как угроза энергетической безопасности Европы и в целом опасный сосед, от «гибридных» форм влияния которого необходимо защищаться через увеличение финансирования собственной обороны и энергетической сферы. На такой позиции стоят или до недавнего времени стояли, например, Партия независимости Соединённого Королевства, Датская народная партия, нидерландская Партия свободы, «Шведские демократы» и венгерский «Фидес».
В политико-идеологическом отношении Россия может восприниматься и как страна, демонстрирующая худшие формы авторитаризма и в этом смысле не являющаяся по-настоящему европейской, и как государство-цивилизация, на которую следует ориентироваться консервативным и националистическим силам всех стран Европы, желающим сохранить собственную культурную, национальную и религиозную идентичность. Кроме того, большинство партий ассоциирует Россию с личными и профессиональными качествами и политическими установками, приписываемыми президенту Путину.
– В каких странах Европы отношение евроскептиков к России наиболее положительное, а в каких наоборот? Как вы думаете, с чем это связано?
– Любопытно, что все евроскептические партии, которые рассматриваются в моём исследовании, либо прямо критикуют экономические санкции ЕС против РФ, либо ставят под сомнение их действенность. То есть все воспринимают Россию как принципиально важного торгово-экономического партнёра. В вопросах безопасности и политико-идеологической сфере всё не так однозначно. Наиболее русофильскими представляются евроскептики романских (французское «Национальное объединение» и итальянская «Лига»), немецкоязычных («Альтернатива для Германии» и Австрийская партия свободы) и православных (болгарская «Атака») стран. Более двойственная позиция — у англичан, скандинавов и венгров, хотя и их дискурс в отношении России и русских имеет тенденцию к улучшению. Единственной партией, которая без изменений стоит на недружественных к России позициях, являются «Шведские демократы». Хотя их оппоненты порой обвиняют партию в пророссийских симпатиях, в реальности за любые подпадающие под это определение высказывания из партии просто-напросто исключают.
В целом же это один из принципиальных выводов всего исследования — образ России становится для правых популистов Европы более привлекательным в последние годы, что контрастирует с ухудшением отношений между официальной Москвой и Брюсселем. Этому есть несколько причин. Например, будучи по определению настроены против ЕС как такового и, тем более, против расширения Союза, евроскептики именно «брюссельскую бюрократию» обвиняют в государственном перевороте на Украине и начале войны на Донбассе, что привело к осложнению отношений с Россией, которые, очевидно, для Европы более значимы, чем евроинтеграция Украины.
– Почему вы исключили из своего исследования страны, входившие в Восточный блок? Что с их евроскептицизмом не так? Сколько должно пройти времени или что должно произойти, чтобы они входили в подобные исследования?
– В исследовании есть евроскептические партии из двух стран, входивших прежде в Восточный блок, — это Венгрия и Болгария. Кроме того, нельзя забывать и о членстве в этой организации и ГДР, которая является основной базой для партии «Альтернатива для Германии», — в бывшей ГДР евроскептики получают значимо больше голосов, чем в целом по стране.
В «Альтернативе для Европы» я сконцентрировался на политических партиях Западной Европы, но и здесь охвачены не все государства. В частности, нет недавно весьма ярко заявившей о себе право-популистской партии Vox из Испании, также отсутствуют интересные евроскептические партии из не входящих в Евросоюз Швейцарии и Норвегии. Эти партии вместе с евроскептиками Польши, Чехии, Румынии, Эстонии и ряда других стран, возможно, будут в фокусе моих следующих работ. Впрочем, интересующихся именно эстонскими евроскептиками отсылаю к книге Петра Осколкова «Правый популизм в Европейском союзе», вышедшей в 2019 году и доступной в электронном виде.
– По итогу написания книги у вас появился ответ: есть ли у Европы альтернатива? Возможен ли в европейских странах приход к власти евроскептиков? Где? К чему это может привести? Какие ещё «брекзиты» возможны в Европе в ближайшее время?
– Существуют две основные группы партий-евроскептиков. Есть евроскептики-реформисты, которые говорят о принципиальной необходимости трансформации ЕС через возвращения части полномочий от «брюссельской бюрократии» на национальный уровень. Реформисты в целом поддерживают те или иные формы европейской интеграции, но считают политику нынешнего ЕС, в частности в сфере углубления интеграции или расширения проекта за счёт новых членов, вредной для своих стран. Также есть «жёсткие» евроскептики, которые выступают против ЕС как такового и приветствуют проведение в своих странах референдума наподобие того, что прошёл в Великобритании.
И реформисты, и «жёсткие» евроскептики так или иначе приветствовали референдум по Brexit’у в 2016 году. Вместе с тем, когда оказалось, что процесс мирного развода Лондона с Брюсселем стал затяжным, а положительные стороны новообретённого национального суверенитета не столь очевидны, большая часть континентальных евроскептиков, ранее выступавших за «собственные Brexit’ы», перешла на реформистские позиции. Продолжая критиковать Евросоюз, они предлагают трансформацию проекта, а не его закрытие.
В настоящее время реалистичной альтернативы Евросоюзу для стран, которые туда входят, не существует. Даже для находящейся вне этого пространства традиционно пророссийской Сербии не просматривается альтернативы в виде, скажем, присоединения к Союзному государству России и Беларуси в качестве третьего участника. Вместе с тем существуют альтернативные модели развития самого Евросоюза — в частности, в вопросах, касающихся гуманитарной сферы, проблемы контроля миграции, интеграции инокультурных мигрантов. Кроме того, не входящая в Евросоюз Россия вовсе не должна восприниматься как противник или угроза для европейского единства. Напротив, у Москвы и европейских столиц гораздо больше общих интересов, чем противоречий, да и противоречия следует решать за столом переговоров.
– Есть ли у России возможность наладить свои отношения с Европой через европейскую оппозицию и евроскептиков? Насколько велики эти шансы? Что для этого необходимо сделать?
– Исторически отношения России со своими западными соседями, в том числе объединёнными в формальные или неформальные блоки, было двойственным. Запад воспринимал Россию то как часть себя, пусть и особую, то как свою противоположность — эдакую холодную северную Турцию, с рабством и абсолютной монархией. Сама Россия то относила себя к Европе, то продуцировала концепции, отделяющие себя от Запада глухим евразийским забором. Что далеко ходить. В Концепции внешней политики Российской Федерации от 2013 г. страна позиционировалась как «неотъемлемая, органичная часть европейской цивилизации». А из принятого уже через три года обновлённого варианта концепции пассаж о России как части европейской цивилизации бесследно исчез.
Обсуждая возможность наладить отношения с Европой через европейскую оппозицию и евроскептиков, следует иметь в виду существование прочного антироссийского консенсуса в лидирующих СМИ и политическим истеблишменте большинства ключевых стран Евросоюза. В рамках этого же консенсуса евроскептики зачастую изображаются как «пятая колонна Кремля», которая в угоду Москве работает на подрыв общеевропейского единства.
Формируя и продвигая позитивный образ России в странах Евросоюза, следует исходить как из происходящих в государстве позитивных изменений (стабилизация внутриполитической и экономической ситуации, усилившаяся армия), так и из возможности реинтерпретации в положительном ключе существующих политических, культурных, цивилизационных особенностей России. Вместе с тем необходимо понимать не только возможности Москвы в этом направлении, но и объективно существующие ограничения, связанные как с разной историей взаимодействия России с тем или иным европейским государством, так и с теми формальными преградами, которые ставят на пути российской «мягкой силы» отдельные европейские страны или в целом институты Евросоюза. «Мягкая сила» Москвы, очевидно, должна сочетать ненавязчивость и уважение к мировому культурно-политическому многообразию с самоуважением, саморефлексией и преодолением собственной «цивилизационной неопределённости».
Телескоп
